Живое кольцо

— Но ведь это граждане России их выбрали?
— Я так не считаю, они побеждали с помощью различных хитростей. Например, то, что они назвали красивым словом «мобилизация»: заставляли бюджетников и чиновников голосовать на так называемых «зачетных участках». Они знали, что никто такую мобилизацию по всей стране не проведет.
— Так, может, проблема не только в «Единой России»?
--Конечно, нужно менять избирательное законодательство. Никаких трех дней — только один день. Более того, не надо нам второе воскресенье сентября. Лучше, как минимум, второе воскресенье октября, чтобы люди уже все вернулись из отпусков.

— Думаете, у вас теперь получится добиваться принятия тех законопроектов, которые вы вносите?
— У нас это и в прошлых созывах получалось. Напомню, по числу внесенных и принятых в седьмом созыве инициатив наша фракция на втором месте после ЕР. «Единая Россия», конечно, отклоняет многие наши инициативы, зачастую чтобы потом внести точно такие же уже от своего имени. Я приведу только несколько примеров.
Первый — это начало прогрессивной шкалы подоходного налога с 5 млн руб. У нас в программе 2006 года записано «прогрессивная шкала подоходного налога». Нам 15 лет говорили: «Нет, нельзя». А теперь ввели.
Я вас уверяю, скоро сделают следующий шаг — введут еще большую прогрессию. Я считаю, что нужно не 15% брать, а можно и 20%-25%. Но с тех, кто, например, получает хотя бы 2 млн рублей в месяц.
Второй пример — отмена техосмотра. Это еще в шестом созыве мы внесли.

— Вот сейчас, какие идеи на подходе?
— Мы настаиваем на индексации пенсии для работающих пенсионеров. С подачи нашей фракции внесли поправку в Конституцию — индексация должна проводиться всем пенсионерам без исключений, — и мы это пробьем все равно. Вторая идея — это все-таки возвращение пенсионного возраста. И мы это тоже пробьем, я не сомневаюсь. Следующая — отмена транспортного налога. Потому что сейчас автолюбители платят и налог, и акцизы в ГСМ — то есть это двойное налогообложение в чистом виде.

— Поговорим о международной ситуации. Из-за чего, по-вашему, произошли беспорядки в Казахстане и как вы оцениваете операцию ОДКБ в этой стране?
— Блестящая операция! Коллективные силы ОДКБ впервые были официально призваны и, надо сказать, моментально отреагировали. Так как я служил в ВДВ, мне всегда было интересно, как это все пройдет, как отработают десантники, потому что костяк миротворческих сил ОДКБ — это Воздушно-десантные войска, Ульяновская бригада.
Они же неспроста проводили все эти учения много лет — то в Армении, то в Казахстане, то в Белоруссии. Знакомились с местностью, со спецификой государства в случае необходимости.
Даже наши недруги отметили, как четко, оперативно все прошло. Каждый знал свой маневр.
Этой операцией ОДКБ продемонстрировала свою значимость, эффективность, вот именно такой запас прочности. В случае возникновения подобных ситуаций, все эти навыки есть.

А что касается обстановки в Казахстане, я поддерживал обращение Токаева к ОДКБ, потому что здесь есть один нюанс, о котором, я думаю, мы узнаем несколько попозже. Отголоски этого уже сейчас видны и по смене руководителя комитета безопасности, и даже обвинению его в государственной измене.
Я думаю, что они сами там будут разбираться, но, конечно, там вот этот элемент измены и как минимум бездействия — он был. И введение сил ОДКБ привело всех в чувство.

Сам Токаев признал, что штурм резиденции президента в Астане был отменен, как только протестующие услышали, что ОДКБ приняла решение о начале операции — это уже в момент, когда только решение было принято, еще самолеты не полетели.
А сейчас, когда операция уже закончена, тоже сработали на упреждение и вывели все войска, чтобы не вызывать раздражение у людей и пресечь все разговоры о российской оккупации. Хотя, лично я бы предпочел, чтобы наши войска там задержались.

— А политическое значение какое? Вот сейчас Запад увидел, что Россия обладает неким потенциалом, и что?
— Я думаю, что это не так надо воспринимать. Это не демонстрация силы. Это конкретное и направленное действие. И мы, и американцы понимаем, что все стоим уже на красном флажке. Президент четко обозначил красные линии: если вы сюда будете заходить, ничего хорошего не ждите. Ну представьте себе, что мы разместили ядерное оружие прямо у ваших границ, как вы будете действовать? Вот мы будем действовать так же. И им это не понравилось очень.

И вот то, что ввязались, начались переговоры — это очень хорошо. Долго будут до чего-то договариваться, не факт, что еще договорятся, но в любом случае сами переговоры — это очень важно.
И то, что инициатива исходила от нас, это тоже хорошо, потому что мы честно сказали, что мы терпеть не будем, что у нас есть наши национальные интересы, и не считаться с ними мы никому не позволим.

На фоне этого происходит заваруха в Казахстане, и кстати, многие считают, что она не случайно возникла с точки зрения внешнего воздействия. Но то, что здесь красиво сработала ОДКБ, все четко, всех расставили по своим местам — это тоже, конечно, работало в нашу пользу.

— То есть это, все-таки, по-вашему, не внутренний конфликт в Казахстане был, а внешнее воздействие?
— Я думаю, что здесь два фактора наложились. Случайно или нет — отдельная тема. Но то, что были сделаны грубейшие ошибки в социальной политике — это 100%. Это был спусковой крючок. Люди вышли вначале без всяких бит, без ничего. И тут же вдруг появились вооруженные молодчики. Конечно, тут же воспользовались внешние силы.

И в любой стране СНГ, а уж в России в первую очередь, сегодня есть силы, которые только и ждут, когда власть ошибется. И тут же появятся обученные ребята, пятые колонны. В Казахстане, оказывается, вообще их где-то там в горах готовили, и, более того, силы безопасности знали об этом, но почему-то попустительствовали.

— Российская армия, по-вашему, в каком сейчас состоянии?
- В прекрасном. Я же помню, когда я 10 лет возглавлял Совет Федерации и был постоянным членом Совбеза, какой был процент современной техники в войсках, на флоте, в авиации — не дай бог завтра война. А сейчас совершенно другая ситуация. И понятно, на это требовались средства и воля Верховного главнокомандующего.

— А когда эта воля возникла?
— Сразу же. Дело в том, что Владимир Путин, когда был еще премьером, когда начались события в Дагестане в 1999 году, потом это с болью говорил, что нужно было 50 тыс. даже не суперподготовленных, а нормальных боеспособных военнослужащих. Но в нашей огромной, почти 800-тысячной армии, 50 тыс. тогда не смогли набрать.

Машины не едут, танки без гусениц стоят, бензина нет, учений нет, никто не летает, никто не плавает, почти все подводные лодки на приколе стоят — вот такую он принял армию, когда стал президентом.
И он это понял, начал методично шаг за шагом исправлять ситуацию. То, что [экс-министр обороны РФ Анатолий] Сердюков, конечно, человек абсолютно далекий от армии, и попробовал какими-то рыночными механизмами решать вопросы, — это полный бред. Наломал дров, в том числе в военном образовании. Но потом Сергей Шойгу все вернул на круги своя. И пошло все, как надо.

— А что касается Афганистана — туда нам нужно входить?
— 100% необходимости входить туда нет. Американцы были там 20 лет, ничего не сделали, все бросили, и ушли. Никакого толку. Афганистан сам разберется. Понятно, что сейчас стоит вот такой вопрос по талибам («Талибан» запрещен в России), которые де-факто власть, с другой стороны, они у нас в списках террористических организаций. Но здесь нужно смотреть, и когда мы видим, что те же талибы вынуждены с так называемой «Аль-Каидой» (организация запрещена в России) разбираться у себя в Афганистане, здесь мы вспоминаем, что враг моего врага если не друг, то по крайней мере, возможный союзник.

Поэтому мы туда вмешиваться не должны. Обожглись в Советском Союзе, поняли, что не надо это все делать. Поэтому там сами будут разбираться, ну а мы будем выстраивать отношения с той властью, которая там установилась, исходя из наших национальных интересов.

— Перейдем к вопросам внутренним. В чем, по-вашему, причина, почему люди не хотят вакцинироваться?
— Главная причина — недоверие властям. Власть обманула с пенсионной реформой… У нас последние 20 лет, как я говорю, при слове «реформа» люди вздрагивают и хватаются за карманы.
И в этой связи, когда вдруг пришла мировая беда в лице COVID-19, и действительно главное спасение — это вакцинация, и наши сначала чиновники от медицины, а потом все остальные стали требовать: «Бегом, все срочно, все вакцинироваться, всем встать строем». Народ сказал: «А чего это? А зачем вакцинироваться? Вы нам докажите, покажите». Никто ничего не показал, не рассказал.

Позиция президента абсолютно правильна, и она совпадает с нашей — добровольность. Я сам вакцинировался, в феврале у меня по плану «Спутник Лайт» — ревакцинация, потому что полгода с 17 августа я отсчитал. Но это мое решение.
Или вот вчера я вел онлайн-прием граждан: мой родной Питер, Балтийский завод судостроительный, людей с понедельника без вакцины не пускают в цеха. А женщина сидит: «А я переболела, я знаю, что у меня высокие антитела, я хочу просто подождать. А теперь я буду без работы». Я к генеральному прокурору обращаюсь, потому что это нарушение конституционных прав граждан. И принуждать, тем более лишать работы, нельзя категорически. Президент об этом говорит.

И вместо того, чтобы принуждать, нужно разъяснять. Я уже публично призывал: дайте в широкий доступ подробную статистику. Покажите, что при такой-то вакцине — такой-то процент заболевших. По моим данным, и после «Спутника V» болеют, но в легкой форме. И летальность, к сожалению, есть, но в 52 раза меньше, чем без прививки.
Для вакцинированного человека риск умереть уменьшается в десятки раз.
А отсутствие информации как раз дает пищу для антипрививочников, для различных домыслов и теорий. Люди думают: «Вы нас гоните туда, потому что вы на этом все зарабатываете». Вот это неправильно.
Мы сторонники вакцинации, но категорические противники принуждения, и противники введения QR-кодов. Мы голосовали против этого законопроекта и очень рады, что правительство его отозвало.

— А как вы оцениваете ситуацию в школах, когда родителей вообще не пускают в здание? Дети 6-7 лет вынуждены сами переодеваться, искать класс…
— Это тоже дурь, полная дурь. Во-первых, коль скоро про школу заговорили, мы противники дистанционного образования. Мы вносили законопроект, по которому оно возможно только при введении чрезвычайной ситуации. В иных случаях «удаленка» должна быть запрещена, в нашем образовании и так хватает проблем — с тем же ЕГЭ, например. А с дистанционным обучением и педагоги мучаются, и дети, и родители.

Но по поводу того, что родителей в школы не пускают — это ерунда полная. Если вы так заботитесь об эпидемиологической ситуации, введите бесплатное массовое экспресс-тестирование как наиболее эффективный способ борьбы с коронавирусом и альтернативу QR-кодам.

— А сколько нужно денег на это?
— Один тест в розницу стоит 3 тыс. руб. Но если государство его будет закупать оптом, цена одного теста будет в районе 300 руб., может, даже еще меньше. На всю страну это, может, порядка 150 млрд руб.

— Вы упомянули ЕГЭ. ЕГЭ — это зло?
— ЕГЭ — зло, идиотизм полный. Не сомневаюсь, что рано или поздно мы его отменим.
ЕГЭ провоцирует рост платных услуг в образовании, а вслед за этим — социальное неравенство и наследуемую бедность. Потому что если нет денег на репетиторов — все, парень.

— А без репетиторов, вы считаете, невозможно сдать?
— Как показывает практика, почти невозможно. Без репетиторов, скорее всего, идешь на платное обучение в вузе — это еще большие деньги. В выпускных классах у нас сегодня не учат, а только натаскивают на ЕГЭ.
А дальше собираешь ребенка в вуз. Ты живешь, допустим, в замечательном городе Тобольске, ты хочешь, чтобы твоя дочка поехала учиться в Москву или в Питер. Хорошо. А у тебя деньги есть, чтобы снять ей там хотя бы комнату? Общежитие не дадут. Это огромная проблема. На стипендию в 3 тыс. руб. не проживешь. И получается опять: если у родителей деньги есть, тогда ребенок будет учиться.

— А как оценивать тогда знания?
— А как в предыдущие десятилетия оценивали, когда уровень знаний в стране был одним из лучших в мире? Нужно возвращаться к формату традиционных экзаменов.

Например, можно в каждом городе или районном центре сделать комиссии из преподавателей высшей школы, которые принимают экзамены, допустим, в течение месяца у всех желающих.
Ты абитуриент, ты приходишь и говоришь: «Я хочу поступить в Ленинградский горный университет на геодезический факультет, мне нужно сдать математику, физику и русский». И сдаешь — не «угадайки», а реальный экзамен. Тем более, что сегодня большинство вузов, несмотря на ЕГЭ, проводят свои вступительные экзамены.

— Как вы оцениваете идею сократить новогодние выходные?
— Я давно говорил о том, что хватило бы недельки. 7-го — Рождество, вот с 1-го по 7-е. А остальные три денечка на май перенести.
И там получится 10 дней не зимой, а в мае, когда можно поехать на дачу.

— Недавно в соцсетях снова обсуждали зарплаты футболистов. Насколько, по-вашему, они справедливы?
— Зарплаты футболистов, конечно, всех возмущают, особенно при нашей игре футбольных команд. Я думаю, что законодательно здесь ничего делать не надо. Нам еще не хватало с UEFA или с FIFA поссориться — мы и так не очень хорошо выглядим в спортивном мире.

А вот я бы поменял систему оплаты: выиграл — вот тебе премия, не выиграл — извини, значит ты никудышный.
По зарплатам футболистов, конечно, подходы нужно менять. Люди не понимают: им за 10 лет не заработать столько, сколько футболист за месяц получает, причем без особых побед и достижений.

— По поводу комиков и рэперов, на которых заводят уголовные дела и выдворяют из страны. Где проходит грань между ответственностью за слова и свободой слова? Человек считает, что у русского народа есть определенные черты. Он может их по-разному формулировать, конечно. И сатирики, и писатели, и наши русские классики — они же все равно так или иначе выделяли какие-то черты. И «Обломов» тот же про это.
— Когда не очень умного идиота, который позволяет себе глупые высказывания, высылают из страны, — это решение страны, и это все в рамках закона.

Я абсолютно убежден, что начинать нужно не с этого, а с того, о чем наша партия говорит много-много лет. Мы предлагаем ввести общественные советы на телевидении: сделать общественный совет, куда не входит никто из депутатов любого уровня, никто из чиновников любого уровня, и никто, простите, из журналистского сообщества. А входят доктора, учителя, общественники — авторитетные люди, которым доверяют.

— Совесть нации?
— Да. И дать им право, в законе прописать, что в пятницу, допустим, перед программой «Время», 15 минут прямого эфира представителю вот этого общественного совета на Первом канале, который говорит: «Дорогие товарищи! Я хочу рассказать, что мы увидели на этой неделе на нашем замечательном «Первом канале». Прошел такой-то сериал, вот мнение нашего общественного совета — это верх пошлости, гнусности, подлости. Запретить мы не можем, просто мы говорим наше мнение».
Все очень просто: львиная доля рекламы, которая здесь идет, это все западная реклама, уважающих себя фирм. Как только они услышат, что этот сериал получил такую оценку, скажут: «Пожалуйста, нашу рекламу вот в этот сериал не ставьте». И все, у них посыплется рейтинг, как карточный домик.

— А система «лайков» в YouTube недостаточна, чтобы понять, одобряет общество высказывания комика или рэпера или осуждает?
— Проблема в том, что, к сожалению, нужно за школьную парту сажать, образно говоря.
Абсолютно сбита планка. То есть нас приучают к тому, что это нормально. Вот эта пошлость, эти скандалы, грязное белье трясти — это все нормально.

— То есть, вы считаете, нужен некий посредник, который будет модерировать?
— Я специально сказал, что отдельно этот общественный совет формируется. Допустим, доктор Рошаль, уважаемый человек — вот люди такого уровня. Или был бы жив Дмитрий Сергеевич Лихачев, допустим. Или вот у меня, я президент «Федерации спортивного туризма», Владимир Семенович Чуков — полярник наш, у него колоссальный житейский опыт. Вот таких людей.
Я уверяю, что для многих телезрителей это будет откровением: «Нифига себе, а я эту мыльную оперу смотрю, мне так нравится. Оказывается, там вот чего». Почему я сказал «за школьную парту» — повоспитывать. Потому что сбилось все.

— Отъезд Виктора Шендеровича (признан в РФ иностранным агентом) — это тоже хайп?
— Он очень остроумный человек, с моей точки зрения, но со своими тараканами в голове. И если эти тараканы куда-то побежали — Бог ему судья. Я не осуждаю его, но сожалею, что он собирается уезжать.

— Он же большую роль сыграл в политической жизни в свое время? Вспомните, хотя бы, программу «Куклы».
— Не думаю, что он сыграл большую роль. Но то, что человек очень умный, остроумный — это 100%. Если говорить о юморе, когда бы он ни шутил, от шутит очень остроумно, очень хорошо. Другое дело, что, когда он уже свою точку зрения, прямо скажем, довольно агрессивно навязывает, мне, например, это не нравится.

— Он же ее высказывает не в политической плоскости. Ему не нравятся конкретно какие-то политические решения.
— Он так считает, а я считаю по-другому. Тем более, когда у нас собираются, как в Европе, вводить «родитель №1, родитель №2», мне это абсолютно не хочется, чтобы моему ребенку, моим внукам это насаждали. А ему это нравится. Я не хочу, чтобы это навязывали.

— Значит, раз он не согласен, значит, пусть уезжает?
— Уезжать — это его решение. Его же никто не выгоняет. Хотя я считаю, что не надо уезжать. Жалко… Мы и так знали, что есть за что иноагента назначить. Пиши, тебе же никто не запрещает высказываться здесь. Ну будет высказываться оттуда. Интернет — всемирная паутина.

— По поводу приватизации. Недавно вы обратились в Генпрокуратуру с целью пересмотреть итоги приватизации Соликамского магниевого комбината. Почему вы хотите добиться пересмотра итогов приватизации? Может, есть и другие предприятия?
— Конечно, подвигла меня на обращение к Генеральному прокурору сама же Генеральная прокуратура, которая этот Соликамский магниевый комбинат проверяла. Я работал в геологии, был уранщиком, в том числе я сам открывал в Монголии редкоземельные месторождения, и прекрасно понимаю, что редкие земли — это стратегическое сырье.
И каким образом региональные власти приняли решение о возможности приватизации, и почему спала федеральная власть — а мое мнение, что не бескорыстно спала — здесь, конечно, нужно разбираться.
И вот таких предприятий оборонных, работающих на очень чувствительных сырьевых каких-то ресурсах, которые вдруг оказались в частных руках, много. И эту приватизацию, конечно, нужно проверять