Джон Шемякин
16 ч ·
Хочешь выглядеть идиотом - говори о воспитании детей. Говори об их обучении, о том, что ты хочешь получить по выходу дитя из школы, помечтай о педагогике, короче говоря. Сидите вы, к примеру, с друзьями. Тонкие, интересные, красивые лица. Дорогие напитки. Музыка приглушённая. На стенах изящная графика. Серебро на столе, жемчуг на шее, бриллианты в ушах, золото в сердце, монокль и аксельбанты у прадедушки, у дедушки - ЗИС, у вас - двойная фамилия. Начните разговор про педагогику - всё! Свора гиен жрёт подругу, павианы на пальцах раскидывают, кого первого, а кого на завтра, бомжи терзают пионера в осенней грязи.
Педагогика - это такое битумное болото, покрытое сверху чем-то зелёненьким. К этому болоту подходили динозавры и саблезубые тигры покруче чем ты. Ловкие, сильные, смелые, точные, безукоризненные красавцы. Они вступали в педагогику и через три минуты рёв, беспомощность, мухи на глазах, ужас, суетливое возюканье, враньё, что всё будет хорошо, слипшаяся на загривке шерсть, отчаяние, судорожность, суетливость, снова враньё про сейчас отдышусь, тупость и подбегающий сумчатый падальщик, которому тоже отсюда не вернуться.
► Показать
Лев Толстой, Людвиг Витгенштейн. Колоссы. Обоих я искренне обожаю. И не избегли. Если хочешь вешаться, а вместо этого идёшь учить, то вешайся скорее.
Лев Николаевич считал себя прекрасным педагогом. Я не знаю, откуда в Ясной Поляне набирал он неграмотных детей в потребном для себя количестве.
Учил он детей неграмотный в своём имении в 1849 году.
Учил неграмотных детей в своём имении в 1859 году и до 1862
Учил неграмотных детей в своём имении в с 1870 по 1876 годы.
Учил неграмотных детей в своём имении с конца 1880-х годов и до последнего своего часа.
Грамотность в имении Льва Николаевича, как я понимаю, распространялась только Львом Николаевичем и его родственниками с приятелями. Сами образованные графом дети, вырастая, грамотность свою или забывали, или боялись собственным детям передавать. Видимо, граф не одобрял, когда другие учат, раз он в имении уже есть. Поэтому все крестьяне в Ясной Поляне были учениками графа Толстого. Старики, мужики, карапузы. Все.
Лев Николаевич был педагогом решительным. В своей "Азбуке" прямо указывал педагогам: "Избегайте сообщать ученику объяснение ( столь любимое в педагогике) солнечной системы и вращения и обращения Земли". Считал это вращение и объяснения "навязываемой бессмыслицей". Предвосхищая обалдевший ропот других учителей, не столь глубоких по части определения народных чаяний, Лев Николаевич замечал: " Ученик, полагающий, что Земля стоит на воде и рыбах, судит гораздо здравее, чем тот, который верит, что земля вертится, и не умеет это понять и объяснить". Я, как сторонник гипотезы про воду и рыб, явственно подтверждаю - да, это так. Сужу я гораздо здравее про всё на свете.
Разобравшись с астрономией, граф Толстой обратился к физике. "Из себя магнит похож на железо... Если магнитную палочку разрубить, то каждая половина будет с одной стороны цепляться, а с другой отворачиваться, как будто с одного конца магнит выпирает, а с другого втягивает. Всё равно как еловую шишку , где ни разломай, всё будет с одного конца пупом, а с другого - чашечкой. с того ли, с другого ли конца - чашечка с пупом сойдётся, а пуп с пупом и чашечка с чашечкой не сойдутся..."
Уверенность ученика в воде и рыбах, на коих покоится Земля, яростно требует объяснений про природу естественного магнитизма, снабжённого пупом и чашечкой.
Для того, чтобы малыши не терялись на Земле, дрейфующей на рыбах, Лев Николаевич смело снабжает ученика остроумными объяснениями "газа", "гальванизма" и "электричества". Про гальванизм и слушать интереснее, чем про Солнечную систему и несуразное вращение Земли, а про электричество крестьянам всяко больше пригодится, чем про нелепую шарообразность нашей планеты.
"Азбука" Льва Николаевича стоила 2 рубля. За 2 рубля Лев Николаевич делился методикой обучения детей грамоте за два занятия. Или за три. Педагоги завидовали Толстому. Не верили. А Лев Николаевич хладнокровно объяснял тугоумным: "Я прежде всего чертил на стене углём или на доске мелом огромные буквы, хворостиной указывал на букву и называл её, а дети повторяли. Таким образом, я в один урок проходил всю азбуку, и уже на другой день все дети знали её без ошибок".
Консерваторы стали требовать подтверждений. Орать,что сомнительно и прочие глупости. Лев Николаевич решил гидру придушить в гнезде. В Москве. И, согласно Протоколу экстраординарного заседания Московского комитета грамотности от 15 января 1874 года, в 12-м часу ночи пообещал выучить неграмотных детей на фабрике Ганешина, что на Девичьем поле.
Публики понаехало на фабрику уйма. В 18 часов, к назначенному времени, графа не было. В 19 часов графа не было. В 20 часов графа не было. Наконец, в 20.47 пришёл! Но не граф, а посыльный с телеграммой, что граф заболел и приехать не сможет.
Перенесли эксперимент.
В следующий раз граф приехал. Провёл блестящее занятие. На другой день проверили учеников - нет, грамоты не знают, азбуку не выучили.
Лев Николаевич сказал на это, что детей надо всё же выбирать получше. И ещё сказал, что сам выберет. А то подсовываете. И выбрал. Встал, поклонился и вышел.
Позже граф сказал, что занятий надо, примерно, сорок, а не одно или два. Опыт у меня колоссальный, методика прекрасная, - заметил Лев Николаевич, - у меня в Ясной поляне всё за одно занятие получалось, а вот в Москве надо сорок провести, опыт у меня, повторю, колоссальный, четверть века в педагогике.
Провели сорок занятий.
На экзамен граф выставил двоих учеников. Один на экзамен не явился и его полиция потом искала. А второй пришёл. Сидоров его фамилия была. Сидоров азбуку не без труда, но сдал. Граф поклонился. Однако Сидорова разоблачила притаившаяся среди публики учительница, которая его полтора года учила в фабричной школе. Граф встал и поклонился. Поехал в Ясную Поляну, где продолжил обучение крестьян по своей уникальной методике. Опыт у него был колоссальный, напомню. Да и у крестьян его тоже немаленький.
Педагогика губит. Высасывает всё.
Про Витгенштейна потом расскажу.
Не тратьте слова на братство славян.
Братство рабочих - и никаких прочих!
В.Маяковский.
.......
Мы - русские, с нами Ктулху
